Полный текст статьи

Социальная безопасность как основа социальной политики РФ

Социальная безопасность как основа социальной политики РФ [1]

Ю.В. Яковец, В.Г. Доброхлеб, Т.Ю. Яковец [2]

1. Введение

Проблемы социальной безопасности привлекают к себе все большее внимание исследователей-обществоведов в России. После бурных 1990-х годов упорядочивается «социальное пространство» страны (в понятии Питирима Сорокина [3]) и это требует понимания динамики и структуры сформировавшейся горизонтальной и вертикальной стратификации российского общества. Все более актуальной становится выработка методологии объективной оценки современных угроз и рисков, стоящих перед Россией.

Возможен подход к исследованию проблем социальной безопасности с позиций трех отечественных научных школ: русского циклизма, цивилизационной и социодемографической. Школа русского циклизма рассматривает социально-экономические процессы как флуктуации, пульсирующие в ритме сверхдолгосрочных, долгосрочных, среднесрочных и краткосрочных циклов [4]. В каждый исторический период времени данные пульсации накладываются на социальную стратификацию конкретного общества, влияя на ее мобильность. Сейчас наблюдается ускорение социального времени и социальной мобильности в социальном пространстве. Это требует для предотвращения угроз и уменьшения рисков постоянного мониторинга процессов социальной мобильности в России для адекватного ответа на эти риски.

Цивилизационная школа оценивает социальную безопасность евразийской цивилизации с позиций социогенетики – как наследственность, изменение и отбор, происходящие во всех составляющих генотипа цивилизации – природно-экологической, демографической, технологической, экономической, социально-политической и социокультурной в их взаимодействии [5].

Социодемографическая школа Н.М. Римашевской исследует социальное пространство России как результат влияния социально-экономических процессов на динамику народонаселения страны, уровень и качество жизни населения [6].

Интегральное применение методологии и результатов исследований в русле этих научных школ позволяет рассматривать социальную безопасность в РФ в новой плоскости. Данная категория – важнейшая составляющая национальной безопасности страны, в Конституции которой Россия провозглашена социальным государством.

2. Социальная безопасность как важнейшая составляющая национальной безопасности социального государства

Возможны различные подходы к понятию «социальная безопасность». Так, в учебнике «Социальная безопасность» (2011) [7] применена расширенная трактовка этого термина и национальная безопасность рассматривается как важнейшая составляющая социальной безопасности. С нашей точки зрения, социальная безопасность страны является составной частью ее национальной безопасности [8].

Функционирование государственной структуры происходит в исторически обусловленном социальном пространстве, и само существование национального государства возможно только в определенных рамках данного пространства, которые, по мнению С.Ю. Глазьева и В.В. Локосова, определены предельно критическими значениями показателей состояния российского общества [9]. Выход за пределы значений этих показателей чреват для самого существования государства потерей национальной целостности. В связи с этим предлагается рассматривать социальную безопасность как главную характеристику национального социального пространства, позволяющую реализовать стратегию национальной безопасности страны.

Анализ современных особенностей российского социального пространства показывает, что оно все еще носит переходный характер. Депопуляция в России в конце ХХ века наложила отпечаток на динамику социально-экономического развития страны в ХХI веке. Это характеризовалось кризисными явлениями в трех составляющих общественного развития: национальном самосознании, морально-нравственном состоянии общества и материальных условиях жизни населения страны [10]. Поэтому преодоление последствий кризиса, приведшего к распаду СССР и поставившего под угрозу само существование российского государства, подразумевает целенаправленное формирование таких характеристик российского социального пространства, которые позволили бы реализовать Стратегию национальной безопасности, принятую 31 декабря 2015 года [11].

Остановимся на характеристиках современного российского социального пространства. Питирим Сорокин в книге «Социальная мобильность» выделяет 3 вида социальной стратификации – экономическую, политическую и профессиональную [12]. С учетом российской специфики начала ХХI века мы предлагаем дополнить эту структуру демографической стратификацией. Для многонационального государства также важно выделить этнонациональную стратификацию.

Социальная безопасность определяется характером взаимодействия между различными социальными слоями и группами в обществе (стратами) на принципах «социального партнерства», обеспечивающего устойчивое развитие и социально-политическое единство общества и государства и его взаимодействие с другими государствами.

Демографическая стратификация включает в себя:

  1. возрастную структуру (дети, подростки, молодежь, трудоспособные, пенсионеры);
  2. гендерная структура (мужчины и женщины);
  3. соотношение коренного населения и мигрантов;
  4. качественную структуру населения (здоровье, образование, морально-нравственные характеристики и др.);
  5. поселенческую структуру (городское и сельское население).

Экономическая стратификация:

  1. различные классы по отношению к собственности (рабочие, крестьяне, предприниматели, госслужащие, включая военных);
  2. по уровню доходов (богатые, бедные, средний класс, пенсионеры);
  3. профессиональные группы;
  4. безработные и занятые.

Этнонациональная стратификация:

  1. соотношение этносов, наций внутри страны;
  2. соотношение различных конфессии;
  3. этнонациональная структура по регионам, странам и цивилизациям, материкам.

Политическая стратификация:

  1. партии, государства, общественные движения;
  2. правящая элита и оппозиционные движения.

Рассмотрим основные закономерности и тенденции динамики социальной устойчивости. Прежде всего, это связано с закономерностью цикличного развития. Взаимоотношения между социальными стратами меняются по фазам среднесрочных, долгосрочных и сверхдолгосрочных циклов.

В период кризисов обостряются социальные противоречия между социальными слоями и группами, развивается процесс поляризации на прогрессивные, консервативные и реакционные слои и начинает действовать социальный закон поляризации и социального и политического партнерства в периоды кризисов, формируется партнерство противоборствующих групп. Выход из кризиса осуществляется на основе партнерства прогрессивных и консервативных сил. На фазе подъема упрочивается социально-политическое единство, но во время кризиса возможно развитие социально-политической революции и снижение социальной безопасности.

Вторая закономерность – это открытый Питиримом Сорокиным социальный закон флуктуации тоталитаризма и свободы, который означает, что в период кризисов значительно усиливается роль государства в обеспечении социальной безопасности. С этих позиций социально-политическое единство в СССР обеспечивалось во время Великой Отечественной войны и послевоенные десятилетия. В 80-х годах усилилась социально-политическая нестабильность в условиях застоя, наблюдалось разложение правящей элиты, что привело к взрыву социальной нестабильности, распаду СССР и глубокому социально-политическому кризису 90-х гг., смене социально-политического строя, реставрации капитализма.

С конца 90-х годов – с того момента, когда правительство возглавил Е.М. Примаков, а президентом страны был избран В.В. Путин, начала восстанавливаться тенденция укрепления социально-политического единства и социальной безопасности на фоне выхода из кризиса. Эта тенденция значительно усилилась во время украинского кризиса и санкций, возрождения «холодной войны».

Рассмотрим основные современные угрозы социальной безопасности в России.

  1. Демографическая безопасность. Несмотря на то, что в результате активной демографической политики в ХХI веке удалось добиться прироста численности населения страны, однако сохраняется угроза депопуляции как на макро, так и на мезо уровне (в регионах страны). Это вызвано, в том числе, недостаточным уровнем обеспечения молодежи современными рабочими местами, ростом легальной и нелегальной миграции, включая «утечку мозгов». Кроме того, в 1990-е годы сложилась очень неблагоприятная ситуация с рождаемостью, что уже начинает ощущаться в виде «демографического эха» [13].
  2. Экономическая безопасность. Сохраняется сильная имущественная дифференциация, значительный разрыв между группой олигархов и массовыми слоями населения, сохраняется и даже растет в период рецессии уровень бедности.
  3. Этнонациональная безопасность. Существует значительный разрыв в доходах между различными регионами; остается угроза вовлечения молодежи в террористические организации, несмотря на проведение существенной работы, в том числе среди мусульманской молодежи.
  4. Политическая безопасность. Преодолена тенденция распада РФ, которая наиболее остро стояла в 90-х годах, вместе с тем сохраняется влияние на молодежь западной пропаганды, особенно в информационных сетях.

В этих условиях существенным является понимание главных направлений формирования социальной безопасности. Остановимся на основных принципах и узловых направлениях обеспечения социальной безопасности.

К основным принципам сохранения социального партнерства относятся:

– учет интересов разных социальных групп;

– своевременное выявление и разрешение критических ситуаций;

– усиление взаимодействия властных структур всех уровней с различными социальными слоями;

– повышение роли и ответственности государства за обеспечение социальной безопасности.

Существенными являются следующие узловые направления сохранения социальной безопасности в России:

– демографическая безопасность: устойчивое преодоление депопуляции и дифференцированная демографическая политика в различных регионах; регулирование миграционных потоков;

– экономическая безопасность: сближение уровней доходов различных социальных групп и сокращение децильного коэффициента; обеспечение оптимизации уровня занятости, особенно среди молодежи; повышение уровня жизни пенсионеров и семей с детьми;

– этнонациональная безопасность: проведение политики сближения уровня жизни в регионах;

— политическая безопасность: обеспечение представительства разных социальных и половозрастных групп в органах государственной власти и управления; обеспечение своевременной смены поколений во властных структурах; усиление борьбы с экстремизмом и терроризмом.

Следует выделить основные механизмы обеспечения социальной безопасности:

– в области правового регулирования – принятие Социальной доктрины на высшем уровне и отражение ее в документах по национальной безопасности;

– мониторинг и прогнозирование уровня и динамики социальной безопасности по 4-м группам индикаторов с учетом циклических колебаний;

– обеспечение представительства разных социальных слоев и групп в органах местного самоуправления, региональных и государственных органах законодательной и исполнительной власти;

– формирование научной базы исследования тенденций и перспектив динамики социальной безопасности.

Социальная безопасность национального государства, провозгласившего в своей Конституции, что оно является социальным государством, имеет ряд особенностей.

Во-первых, рассмотрим, что принято понимать под «социальным государством» и как эта категория связана с понятием «социальная безопасность».

В учебнике «Основы социального государства» (2012) [14] для высшего профессионального образования такая категория, как «социальная безопасность», практически отсутствует.

Ряд интересных методологических подходов к рассмотрению специфики социального государства изложен в монографиях Института социально-экономических проблем народонаселения РАН [15]. О.А. Александрова рассматривает социальное государство в качестве субъекта, активное и многообразное влияние которого определяет благосостояние населения и человеческий потенциал страны [16]. Вслед за Г. Эспин-Андерсеном, ею выделяются 3 модели социального государства.

Первая модель предполагает реализацию универсальной социальной политики (это так называемая социал-демократическая модель социального государства, к которой относят скандинавские страны). Вторая – реализацию селективной социальной политики (это так называемая либеральная модель, к которой относят США и англо-саксонские страны). Третья модель представляет собой компромисс между первыми двумя – как в социал-демократической модели, системой соцобеспечения охвачено все население, но социальные программы, прежде всего, связанные с социальным страхованием, организованы отдельно для получателей из разных социально-профессиональных групп (это так называемая корпоративистская модель, к которой относятся Германия, Австрия, Франция) [17].

Различия между селективной и универсальной социальной политикой приводятся в таблице 1.

Таблица 1.

Сравнительные характеристики селективной и универсальной социальной политики [18]

Характеристика Селективная модель Универсальная модель
Доля ВВП, направляемая на социальные цели малая большая
Уровень пособий (выплат) ограниченный широкий
Доля населения, покрытая пособиями (выплатами) и услугами меньшинство большинство
Доминирующий тип программ на основе проверки нуждаемости универсальный
Роль программ, в первую очередь направленных на предотвращение нуждаемости несущественная критически важная
Финансирование за счет взносов за счет налогов

По мнению Л.Н. Кочетковой, для того чтобы способствовать наибольшему развитию и самореализации каждой личности, социальное государство должно выполнять ограничительную функцию (ограничение монополизации, регламентация трудовых отношений, регулирование экономики, концентрация средств на социальные программы и нужды), обеспечительную функцию (социальное страхование, социальное обеспечение, предоставление возможностей для получения образования и медицинского обслуживания) и гарантирующую функцию (государство даёт гарантии прав человека и гражданина, закрепляя их на конституционном уровне) [19].

В.Г. Федотова дает следующее определение социального государства: «Социальное государство представляет собой исторически определённые типы государств, реализованные западным капитализмом, особенно в индустриальную эпоху, для поддержания классового мира, социальной солидарности и взаимной ответственности государства, бизнеса, профсоюзов и гражданского общества за благополучие, достоинство, процветание граждан и развитие социальной сферы. Социальное государство явилось инновацией Запада, направленной на одновременное преодоление недостатков капитализма в сфере обеспечения социальной справедливости и социализма в сфере предоставления свободы» [20].

В статье В.В. Локосова «Социальное государство как условие консолидации современного российского общества», опубликованной в материалах Круглого стола на МЭФ-2015 [21], рассматривается вопрос о «конце» социального государства. Отмечено, что, во-первых, происходит закономерное смещение доминанты общественного развития с экономической сферы в социально-экономическую и далее в социокультурную; во-вторых, благополучие надо измерять с учетом социального неравенства; в-третьих, качество населения является главным стратегическим ресурсом развития современного общества, базовым критерием эффективности развития. Доказывая необходимость построения социального государства в Российской Федерации, В.В. Локосов подчеркивает, что «человеческий потенциал формирует более 70% национального богатства. Социальные технологии (организационные, управленческие, коммуникационные и др.) имеют для общества не меньшее значение, чем био-, нано-, инфо- и другие технологии» [22].

Мы понимаем под социальным − государство, которое создает условия для возможно более полного удовлетворения потребностей и разностороннего развития населения страны и обеспечивает социальную безопасность своих граждан. То есть мы полагаем, что в целях обеспечения национальной безопасности страны государство должно гарантировать своим гражданам соблюдение их социальной безопасности. Такой подход к дефиниции «социальное государство» предполагает рассматривать ее в единой связке с понятием «социальная безопасность».

Во-вторых, в европейском законодательстве социальная безопасность означает, прежде всего, социальную защиту. Термин «социальное государство» появился в конституциях стран Европы с середины ХХ века (в ФРГ – в 1949 г., во Франции – в 1958 г., в Испании – в 1978 г.). 4 ноября 1950 г. в Риме была подписана Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, 18 октября 1961 г. в Турине подписан первый вариант Европейской социальной хартии, ратифицированной в РФ (в пересмотренном варианте от 3 мая 1996 г.) в 2009 г. [23].

Данный вариант Европейской социальной хартии содержит 31 право и принципы в качестве цели социальной политики стран, ее подписавших. Прежде всего, это касается трудового законодательства, защиты детства, материнства, семей, пенсионеров, мигрантов. В то же время такая трактовка социальной безопасности в европейских странах не позволила избежать того кризиса с нелегальными мигрантами, который возник в этих государствах в 2016 году.

В-третьих, особое значение социальная безопасность национального государства приобретает в условиях глобализации, ориентированной на однополярное мироустройство.

По мнению известного немецкого социолога У. Бека, социальные государства проигрывают от процесса глобализации: «Они попали в затруднительное положение из-за социальной политики в эпоху экономического глобализма: развитие экономики уходит из-под национально-государственного контроля, в то время как социальные последствия этого процесса – безработица, миграция, нищета – накапливаются в системе национального социального государства» [24].

Попытку теоретического осмысления социал-демократии в условиях глобализации предпринял в конце 1990-х – начале 2000-х годов Э. Гидденс, тогдашний директор Лондонской школы экономики. Предложенная Гидденсом концепция названа «третий путь» и в дальнейшем была использована на практике Т. Блэром, Б. Клинтоном, Г. Шрёдером, Л. Жоспеном. «Глобальный третий путь» претендовал на возможность распространения этой западной модели (или моделей, различных в разных странах Запада) в незападные страны и получения суммарного эффекта улучшения ситуации в мире.

«Базовая модель глобальной социал-демократии «третий путь» конца XX в. включала: реформу государства в новых условиях (при глобализации); поворот к социальному государству в особом, новом смысле как к государству, имеющему не только национальную, но и глобальную ответственность; ответственность за снижение неравенства; рост влияния гражданского общества; новые формы социального контроля, связывающие права с ответственностью; переход к ответственному капитализму; разработку новых концептов социальных благ и социального равенства; комбинацию индивидуализма и коммунитаризма; ревизию понятия «социальное благосостояние»; новое отношение к проблеме занятости, принимающее во внимание нестабильность экосистемы; сохранение устойчивости экосистемы при развитии; создание условий развития человеческого потенциала; признание значимости социального и человеческого капитала; формирование способности жить в глобальном мире, чтобы чувствовать ответственность за мир» [25].

Для России развитие по пути социального государства имеет свои особенности. Ю.М. Осипов отмечал, что Россия «больная, может быть, сегодня, ослабленная, невразумительная, но ведь империя, ибо не империей такая страна быть просто не может, потому что не страна это, а целый мир: сложный, разнообразный… Империя – это непременно большая идея, большой проект, большие задачи. Это и особого рода большая жизнедеятельность, ее большая организация» [26].

Не все ученые-обществоведы разделяют мнение профессора Ю.М. Осипова об имперском характере российского государства, но можно согласиться с тем, что многонациональное устройство и огромная территория Российской Федерации требуют формирования национальных особенностей страны как социального государства, особенно с учетом современных внешнеполитических реалий, и социальная безопасность граждан такого государства требует учета этих национальных особенностей.

3. Индикаторы состояния социальной безопасности

В соответствии с Федеральным законом РФ № 390 «О безопасности» от 28 декабря 2010 г. одним из основных принципов обеспечения безопасности является приоритет предупредительных мер в целях обеспечения безопасности, а содержание деятельности по обеспечению безопасности включает в себя как прогнозирование, выявление, анализ и оценку угроз безопасности, так и организацию научной работы в области обеспечения безопасности.

Базовым документом стратегического планирования является Стратегия национальной безопасности РФ, утвержденная Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683, в которой в качестве национальных приоритетов выделены такие социальные приоритеты, как «повышение качества жизни российских граждан», «наука, технологии и образование», «здравоохранение», «культура», «экология живых систем». При этом «стратегическими целями обеспечения национальной безопасности в области повышения качества жизни российских граждан являются развитие человеческого потенциала, удовлетворение материальных, социальных и духовных потребностей граждан, снижение уровня социального и имущественного неравенства населения, прежде всего, за счет роста доходов» и обеспечение продовольственной безопасности; в области здравоохранения – «увеличение продолжительности жизни, снижение уровня инвалидности и смертности населения, увеличение численности населения»; в сфере культуры – сохранение традиционных российских духовно-нравственных ценностей.

Из основных показателей состояния национальной безопасности, приведенных в Стратегии национальной безопасности РФ, к социальным индикаторам относятся:

– удовлетворенность граждан степенью защищенности своих конституционных прав и свобод, личных и имущественных интересов, в т. ч. от преступных посягательств;

– ожидаемая продолжительность жизни;

– валовой внутренний продукт на душу населения;

– децильный коэффициент (соотношение доходов 10 процентов наиболее обеспеченного и 10 процентов наименее обеспеченного населения);

– уровень инфляции;

– уровень безработицы;

– доля расходов ВВП на развитие науки, технологий и образования;

– доля расходов в ВВП на культуру;

– доля территории РФ, не соответствующая экологическим нормативам [27].

Рассмотрение социальной безопасности как составной части национальной безопасности предполагает выделение целого комплекса социальных индикаторов, характеризующих социальное пространство России. Выше уже приводилась позиция С.Ю. Глазьева и В.В. Локосова в связи с определением предельно критических значений показателей состояния российского общества [28]. Остановимся на этом подробнее.

Метод предельно критических (пороговых) показателей изучения и конструирования объектов и их функциональных связей обычно используется как в различных областях естествознания и в технических науках, так и при изучении живых систем: в медицине – для диагностики состояния организма человека, в экологии – при определении степени загрязнения биосферы. В общественных науках данный метод используется относительно недавно. С.Ю. Глазьев и В.В. Локосов применяют комплексный междисциплинарный подход к исследованию динамики состояния России с точки зрения её способности к самостоятельному воспроизводству и развитию как целостной общественной системы, исходя из того, что состояние экономики и общества как динамических систем характеризуется различными показателями, отражающими их способность к воспроизводству и развитию. Данные авторы полагают, что «предельно критическим следует считать такое значение показателя, выход за границы которого свидетельствует о возникновении угрозы функционированию экономики и жизнедеятельности общества вследствие нарушения нормального течения отражаемых этим показателем процессов. Обычно в качестве предельно критического значения определяется одно число, превышение (при растущем показателе) или снижение (при падающем показателе) которого свидетельствует о вхождении системы в зону риска» [29].

Различаются показатели и соответствующие им предельно критические (пороговые) значения, определяющие способность системы к простому воспроизводству и к развитию. С точки зрения социогенетики, в первом случае нарушаются наследственные процессы в системе, передача социального генотипа. Во втором случае выход за границы предельно критических значений отражает утрату системой конкурентоспособности, вследствие чего возникает угроза её подчинения или поглощения иной социально-экономической системой.

С.Ю. Глазьев и В.В. Локосов выбрали следующие показатели, характеризующие воспроизводство человеческого потенциала в России:

– коэффициент рождаемости (на 1000 человек населения);

– уровень смертности (на 1000 человек населения);

– естественный прирост (на 1000 человек населения);

– миграционный прирост населения (человек на 1000 жителей);

– доля мигрантов (% к численному составу населения);

– производительность труда (тыс. долл. на одного занятого в ценах и по паритету покупательной способности), % к среднемировой, %к развитым странам;

– темпы роста производительности труда, % в год;

– продолжительность жизни населения, лет;

– разрыв между доходами 10% самых высокообеспеченных групп населения и 10% самых малообеспеченных, раз;

– коэффициент Джини (степень отклонения фактического распределения денежных доходов от равного распределения их между жителями страны);

– доля населения с доходами ниже величины прожиточного минимума, %;

– доля проживающих менее чем на 2,5 долл. в день, %;

– доля бездомных и других социально деклассированных групп населения (% к общей численности населения);

– уровень безработицы по методологии Международной организации труда (МОТ);

– уровень преступности (количество зарегистрированных преступлений на 100 тыс. человек населения);

– минимальный медицинский уровень потребляемых килокалорий в сутки;

– доля импорта лекарственных средств, %;

– уровень удовлетворённости получаемым образованием (% к общей численности населения);

– уровень удовлетворённости медицинским обслуживанием (% к общей численности населения);

– условный коэффициент депопуляции (отношение числа умерших к числу родившихся);

– уровень социальной однородности общества (% к общей численности населения);

– соотношение среднедушевых денежных доходов населения и величины прожиточного минимума, раз;

– суммарный коэффициент рождаемости (среднее число детей, рождённых женщиной в фертильном возрасте);

– коэффициент старения населения (доля лиц старше 65 лет к общей численности населения, %);

– индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), пунктов;

– уровень потребления алкоголя (литров абсолютного алкоголя на душу населения);

– доля людей, потребляющих наркотики, %;

– число суицидов (на 100 тыс. человек населения);

– уровень распространённости психической патологии (на 1000 человек) [30].

(Кроме социальных показателей, С.Ю. Глазьев и В.В. Локосов приводят в своей статье показатели, характеризующие воспроизводство экономического потенциала России, индикаторы, характеризующие внешнеэкономическую зависимость России и оценки качества управления российской экономикой).

Подчеркивая важность соблюдения значений социальных предельно критических (пороговых) показателей, данные авторы отмечают, что «исторический опыт свидетельствует, что распад общественной системы обычно происходит неожиданно как для большинства рядовых граждан, так и для управленческой элиты. Это объясняется нелинейностью и принципиальной сложностью социальных процессов. Они могут достаточно длительное время протекать с превышением критических значений основных показателей незаметно для общественного сознания, вплоть до достижения системой точки бифуркации, в которой происходит распад связывающих её механизмов воспроизводства и либо переход в новое состояние, либо поглощение более жизнеспособными системами, либо гибель» [31].

На наш взгляд, приведенные выше показатели оценки воспроизводства человеческого потенциала в России являются обязательными характеристиками параметров социального пространства страны, но требуют дополнения. Прежде всего, необходимы оценки динамики горизонтальной и вертикальной стратификации, сложившейся в России в соответствие с ранее выделенными нами демографическими, экономическими, этнонациональными и политическими стратами.

Кроме того, нарастают проблемы в демографии, что отмечалось на совещании у В.В. Путина, состоявшемся 19 июня 2017 [32]. В январе-апреле 2017 года число новорожденных меньше на 68,7 тысяч человек, чем за аналогичный период 2016 года. В связи с этим В.В. Путин подчеркнул необходимость продолжать программу «материнского капитала», увеличить социальные пособия семьям с детьми, обеспечить детей до 3 лет местами в яслях, решить вопрос с обеспечением семей с детьми жильем.

Помимо этого, необходимо продолжать работу по снижению смертности в стране. Эти, перечисленные в выступлении В.В. Путина показатели, должны входить в перечень характеристик социального пространства России.

Народосбережение как цель социальной политики России, предложенная еще в 1990-х А.И. Солженицыным, остается важнейшим индикатором эффективности функционирования государственного аппарата страны. Для ее реализации необходимо принятие Социальной доктрины на высшем уровне, что должно найти отражение в документах по социальной и национальной безопасности страны.

4. Социальная доктрина РФ как инструмент обеспечения социальной безопасности

Базисные принципы социальной доктрины России для переходного периода предложены Н.М. Римашевской еще в начале 2000-х годов [33].

Под Социальной доктриной Н.М. Римашевская понимает следующее: «Основу социальной политики российского государства составляет социальная доктрина (курсив наш), включающая аналитические и теоретические представления о современной социальной ситуации, ключевые проблемы и противоречия в социальной сфере, критерии и принципы социальной политики переходного периода, концептуальный подход к построению социальной программы действий, механизмы и способы решения важнейших социальных задач» [34].

Н.М. Римашевская для ситуации начала 2000-х годов определила семь принципов российской социальной доктрины:

  1. Оптимальное сочетание либерализма и социальных гарантий.
  2. Требуется система радикального повышения трудовой мотивации, ориентированной на все группы и слои населения.
  3. Центральное место среди социальных институтов в силу специфических обстоятельств принадлежит приоритету семьи.
  4. Активизация местного самоуправления, благотворительных организаций, социальных инициатив, которые оказывают позитивное влияние на формирование гражданского общества.
  5. Взаимодействие федеральных и региональных усилий.
  6. Необходимо принимать во внимание эшелонирование мероприятий во времени.
  7. Следует строго учитывать гендерные и национально-этнические аспекты состояния населения.

Н.М. Римашевская четко обозначила границы социальной доктрины: «Область социальной доктрины может быть условно представлена четырьмя сегментами. Первый сегмент охватывает объект социальной политики, т.е. население, представленное во всем своем многообразии; второй сегмент рассматривает население в качестве субъекта социальной деятельности в основных сферах жизни общества; третий сегмент – социальная инфраструктура, т.е. отрасли, производящие социальные услуги и формирующие социальную экологию; четвертый сегмент носит в значительной мере интегративный характер, представляя качество самой социальной жизни или качество воспроизводства населения» [35].

В 2010 г. под редакцией С.С. Сулакшина вышла монография «Социальная доктрина Российской Федерации. Макет-проект» [36], в которой определены цели, ценностный подход, адаптивность и стабильность, функции Социальной доктрины. Один из вариантов социальной доктрины предложен В.Н. Бобковым [37].

Рассмотрим узловые принципы построения Социальной доктрины РФ.

Во-первых, социальная, и прежде всего, социодемографическая политика, определяемая на основе Социальной доктрины, должна иметь соответствующую ресурсную базу для своей реализации. На наш взгляд, Социальная доктрина должна рассматриваться в одном пакете с национальной программой научно-технологического прорыва и структурной перестройки экономики страны.

Во-вторых, можно не согласиться с утверждением В.А. Рукинова, что «безопасность – это связи между людьми, которые непосредственно вытекают из материального положения индивидов», и поэтому «материальный интерес индивидов становится двигательной силой формирования безопасности, а его защита – обязанностью государства» [38].

Интересным является тот исторический факт, что еще в начале ХIХ века российский академик А.К. Шторх (1766-1845) разработал теорию «внутренних благ», особо актуальную для России как цивилизации, где высшей ценностью было духовное начало, приоритет духовности. Поэтому особая роль в российской социальной безопасности принадлежит культуре (о чем пишет в своих работах К.К. Колин [39]).

В-третьих, Социальная доктрина РФ должна изначально иметь дифференциацию по методам региональной социодемографической политики. Селективная (дифференцированная) социодемографическая стратегия по регионам (федеральным округам и субъектам РФ) имеет 4 основных вида:

1) в регионах с относительно высоким уровнем прироста населения (трудоизбыточным) и безработицей, низким уровнем доходов и значительной эмиграцией она должна быть направлена, прежде всего, на повышение уровней занятости и доходов населения при опережающем развитии агропродовольственной сферы – как производственной, так и инфраструктурной и социальной (Северокавказский ФО, прежде всего, Республика Дагестан);

2) в трудодефицитных регионах с низкой рождаемостью, высокой долей населения в пенсионном возрасте, нехваткой рабочей силой и значительной иммиграцией, в т. ч. нелегальной, она должна быть направлена на стимулирование рождаемости, активное вовлечение населения в пожилом возрасте в процессы воспроизводства, регулируемый приток мигрантов и их эффективное использование (примером могут служить Северо-Западный и Центральный ФО, Псковская, Новгородская и Архангельская области);

3) в регионах опережающего развития, где требуется обеспечить дополнительный приток рабочей силы, в том числе за счет переселения из других регионов (Дальневосточный ФО, Приморский и Хабаровские края, Северо-Восточные регионы страны);

4) в регионах с устойчивым умеренным ростом населения и сравнительно высоким уровнем доходов, где важно обеспечить рациональную структуру занятости и ограничить приток мигрантов, поддерживая оптимальный уровень прироста населения, рождаемости и занятости (Южный ФО, прежде всего, Краснодарский край).

Дифференцированная по регионам социальная политика опирается на общенациональную социальную ресурсную базу и инициативу региональных правительств, направленную на учет региональных интересов при выборе направлений социальной политики.

Разработка Социальной доктрины должна основываться на глубокой научной проработке, привлечении широкого числа специалистов. Необходимо использовать современные методы имитационного моделирования демографических процессов в стране, технологии экспертного прогнозирования, аппарат социологического анализа, прогнозные исследования, форсайт, ситуационный анализ. Только в этом случае возможно получение научно обоснованной базы для проведения в России адекватной социальной политики.

5. Заключение

Построение социального государства в Российской Федерации переживает переходный период. Ситуацию усугубляют внешние условия – ужесточение экономических санкций, последствия «гибридной войны», климатические катаклизмы. Это требует разработки социальной политики, которая бы дала возможность для самореализации населения страны в этих очень непростых условиях при ограниченных внутренних и внешних ресурсах. В основе данной социальной политики должно лежать сохранение социальной безопасности страны как основы для разработки и реализации Социальной доктрины РФ.

Сотрудники Международного института Питирима Сорокина – Николая Кондратьева, совместно с Отделением исследования циклов и прогнозирования РАЕН и Отделением проблем народонаселения РАЕН осуществляющие разработку теории социальной безопасности, могут принять активное участие в обосновании основных направлений Социальной доктрины Российской Федерации. Эти вопросы будут рассматриваться на XXXVII Междисциплинарной дискуссии в ноябре 2017 г., посвященной результатам исследований критических ситуаций и перспектив социодемографической динамики России и других стран БРИКС.

Так называемая четвертая промышленная революция, с одной стороны, несет с собой разрушительные последствия, а, с другой – формирует те сложные задачи, которые предстоит решать нашему поколению при мобилизации коллективной мудрости наших умов. На наших глазах происходят радикальные изменения технологий.

Основной особенностью новой эпохи, несомненно, станет повсеместное внедрение с огромной скоростью новых технологий, что приведет к мощнейшей конкуренции и борьбе за потребительские рынки и источники сырья. Это окажет кардинальное воздействие на всю структуру мировой экономики, поэтому, чтобы не отстать, нам необходимо понимать, в каком направлении будет происходить технологическое развитие в ближайшие годы и какие прорывные технологии ожидают нас в будущем.

 

[1] Статья печатается при финансовой поддержки гранта РГНФ № 16-02-00229 «Социодемографическая эволюция России и других стран БРИКС: закономерности, тенденции и перспективы».

[2] © Яковец Ю.В., Доброхлеб В.Г., Яковец Т.Ю., 2017

[3] П. Сорокин пишет, что « социальное пространство есть некая вселенная, состоящая из людей, живущих на земле». См.: Питирим Сорокин. Социальная мобильность. М.: Издательство “Academia”, 2005. С. 3.

[4] Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы. М.: Наука, 1999.

[5] Кузык Б.Н., Яковец Ю.В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. М.: ИНЭС, 2006. Том 1.

[6] Методология такого подхода к социо-демографическим процессам в России содержится в монографии Н.М. Римашевской «Человек и реформы: секреты выживания». М.: ИСЭПН, 2003.

[7] Самыгин С.И., Верещагина А.В., Колесникова Г.И. Социальная безопасность. Учебное пособие. М.: Издательство – торговая корпорация «Дашков и Ко»; Ростов-на-Дону: Наука-Спектр, 2011.

[8] Курс лекций В.А. Анрощука «Социальная безопасность» (Череповец, ЧГУ, 2016) во многом соответствует нашему пониманию социальной безопасности.

[9] Глазьев С.Ю., Локосов В.В. Оценка предельно критических значений показателей состояния российского общества и их использование в управлении социально-экономическим развитием // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2011. № 4(22). С. 22-41.

[10] Яковец Т.Ю. О движущих силах общественного развития // София. Сто лет русской философии хозяйства. М.: МГУ, 2012. С. 293-304.

[11] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683.

[12] Сорокин Питирим. Социальная мобильность. М.: Издательство “Academia”, 2005.

[13] Совещание по экономическим вопросам у Президента России В.В. Путина 19 июня 2017 г. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Ut-nbu3Kj9I

[14] Основы социального государства. Учебник / Под общей редакцией д.э.н., проф. Н.Н. Гриценко. М.: Академия труда и социальных отношений, 2012.

[15] Александрова О.А. Институциональные проблемы становления социального государства в современной России. М.: ИСЭПН РАН, 2009; Экономическая наука и социальное государство: сборник материалов Круглого стола в рамках программы «МЭФ‐2015» 26 марта 2015 г. М., 2016.

[16] Александрова О.А. Институциональные проблемы становления социального государства в современной России. М.: ИСЭПН РАН, 2009.

[17] Esping-Andersen G. The Three Worlds of Welfare Capitalism. Cambridge: Polity Press, 1990

[18] Rothstein B. Just Institutions Matter: The Moral and Political Logic of the Universal Welfare State, Cambridge, 1998. Р. 146.

[19] Кочеткова Л.Н. Теория социального государства Лоренца фон Штейна // Философия и общество. 2008. № 3. С. 69-79.

[20] Федотова В.Г. Капитализм и социальное государство в эпоху глобализации // Экономическая наука и социальное государство: сборник материалов Круглого стола в рамках программы МЭФ‐2015 26 марта 2015 г. М.: ИСЭПН РАН, 2016. С. 135.

[21] Локосов В.В. Социальное государство как условие консолидации современного  российского общества // Экономическая наука и социальное государство: сборник материалов круглого стола в рамках программы МЭФ-2015 26 марта 2015 г. М.: ИСЭПН РАН, 2016. С. 79-87.

[22] Там же.

[23] Федеральный закон Российской Федерации от 3 июня 2009 г. № 101-ФЗ «О ратификации Европейской социальной хартии (пересмотренной) от 3 мая 1996 года».

[24] Бек У. Что такое глобализация? М.: Прогресс-Традиция, 2001. С. 32.

[25] Федотова В.Г. Капитализм и социальное государство в эпоху глобализации // Экономическая наука и социальное государство: сборник материалов Круглого стола в рамках программы МЭФ‐2015 26 марта 2015 г. М.: ИСЭПН РАН, 2016. С. 144.

[26] Империя Россия / Под ред. Ю.М. Осипова, И.Р. Бугаяна, Е.С. Зотовой. М.; Ростов-на-Дону: Изд-во РГЭУ «РИНХ», 2005. С. 4.

[27] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683.

[28] Глазьев С.Ю., Локосов В.В. Оценка предельно критических значений показателей состояния российского общества и их использование в управлении социально-экономическим развитием // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2011. № 4(22). С. 22-41.

[29] Там же.

[30] Там же.

[31] Там же

[32] Совещание по экономическим вопросам у Президента России В.В. Путина 19 июня 2017 г. URL: https://www.youtube.com/watch?v=Ut-nbu3Kj9I

[33] Римашевская Н.М. Человек и реформы: секреты выживания. М.: ИСЭПН, 2003.

[34] Там же. С. 189.

[35] Там же. С. 197.

[36] Социальная доктрина Российской Федерации. Макет-проект / Под общей редакцией С.С. Сулакшина. Центр проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования. М.: Научный эксперт, 2010.

[37] Бобков Вячеслав. О социальной доктрине развития России // Ноосфера. Общество. Человек. 2012. № 9. URL: www.es.rae.ru/noocivil/226-1068 (Дата обращения 31 августа 2016 г.).

[38] Рукинов В.А. Безопасность. Политический и социальный аспекты. СПб.: Фонд развития конфликтологии. 2016. С. 18, 19.

[39] Колин К.К. Духовная культура общества как стратегический фактор обеспечения национальной и международной безопасности // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. 2010. № 1. С. 27-45.